Тогда и сгорел дотла наш хутор – каратели все сожгли. Но не это было самое страшное. Целый день со стороны болота слышались людские стоны. Это умирали, истекая кровью, сельчане. Когда началась облава, люди бросились наутёк, думали, что переждут нашествие в болоте. Каратели, кого догоняли, сразу не убивали, они стреляли по ногам. Человек падал и больше не поднимался. Страшно!..
Теплым осенним днем я с подругами отправилась на прогулку. Случайно мы увидели на невысокой горке среди редких деревьев старый, потемневший от времени, опаленный лучами полуденного солнца крест. Это место находится неподалеку от белорусско-украинской границы, старожилы села Перово называют его «Подошивье». На кресте спустя годы хорошо сохранилась выдолбленная надпись, свидетельствующая, что здесь «похоронен польский партизан». Далее указывается дата: 1944 год, 20 мая.
Мы сделали снимок Креста и отослали его в районную газету «Голос времени». Этот снимок заинтересовал журналистов, и они спустя время нашли информацию об этом кресте.
Мы отправились в деревню Перово. Надеялись, что найдутся люди, которые расскажут историю появления Креста в этой местности. Встретились со старожилами деревни. Мария Степановна Бегеза (89 лет). Эта бабушка обладала феноменальной памятью, она могла прочитать наизусть стихи А. Пушкина, С. Есенина, хотя окончила только первый класс, да и то польской школы.
Мария Степановна внимательно разглядела фотографию католического креста и воскликнула не по годам молодым звонким голосом: «Знаю, этот крест поставил отец Надежды Трофимовны! Вон ее дом – напротив стоит. В конце мая 1944 года страшная облава была. Каратели всех истребляли, не смотрели ни на стариков, ни на малышей».
Бабушка вспоминает майские события 1944 года, словно все это происходило не семь десятилетий назад, а совсем недавно: «Тогда деревня Перово была разбросана по хуторам. Жили сельчане слаженно, хутора состояли из нескольких хижин. Наша семья жила в урочище Грана. Вокруг в лесах были партизанские отряды имени Сталина, Ворошилова, Жукова. Часто им помогали, кормили, пускали в дом погреться или переночевать. У родителей было четверо детей. Все мальчики, только я одна девочка. Когда началась карательная операция, родители схватили нас малышей и бросились в корчи. Целый день пролежали в холодной воде. Даже не шевелились. Попробуешь ползти, камыш шевелится, и немцы сразу начинают стрелять. Ночью выбрались из болота, доползли до леса. В чаще отец каким-то образом развел огонь, чтобы обсохнуть и приготовить что-нибудь подкрепиться. Не успела разгореться костер, как началась бомбежка. Как нас тогда не убило, не знаю. Тогда и сгорел дотла наш хутор – каратели все сожгли. Но не это было самое страшное. Целый день со стороны болота слышались людские стоны. Это умирали, истекая кровью, сельчане. Когда началась облава, люди бросились наутёк, думали, что переждут нашествие в болоте. Каратели, кого догоняли, сразу не убивали, они стреляли по ногам. Человек падал и больше не поднимался. Страшно!.. Мне тогда было только 14 лет. Немцы делали облаву на партизан и на сельчан, что им помогали. Тогда погибло очень много людей, среди них – несколько человек из польского отряда».
Семья Марии Степановны тогда выжила и через два месяца встретила приход Красной армии и освобождение Малоритского района от немецко-фашистских захватчиков. Ее отец – Степан Кириллович Цвор – ушел, как и тысячи его сверстников, воевать на фронт. 18 апреля 1945 года в дом черной весточкой постучалась похоронка.
«Отец погиб на Одере, – вспоминает события прошлых лет Мария Степановна. – Так матери сказали в военкомате».
Вскоре, после войны, погибла и мама героини нашего рассказа. Чтобы детей не забрали в детский дом, их на воспитание взял дедушка… Удивительно, что, прожив такую сложную жизнь, Мария Степановна не потеряла оптимизма и ясности ума.
«Этот крест, – сообщает соседка Марии Степановны, Надежда Демчук, – поставил после войны мой отец – Трофим Севостьянович Бегеза. Отец сначала установил железный штырь, на который потом и укрепил крест. Он рассказывал, что на этом месте во время облавы погиб польский партизан. Давно ушел из жизни отец, а крест, словно седой свидетель тех страшных событий, молчаливо стоит на холме».
Надежда Трофимовна рассказала историю, которую еще девочкой слышала от своего отца. Когда началась облава, отец с матерью успели спрятать за хутором мешки с пшеном. В семье подрастало пятеро детей, которых надо было чем-то кормить. Карательную операцию Трофим Бегеза переждал с семьей на болоте. Надежде тогда было только несколько лет от роду, и она смутно помнит, что происходило. Однако постоянное чувство страха и голода Надежда Трофимовна запомнила на всю жизнь. Когда все утихло, родители пошли за зерном. Начали откапывать яму, в ней и нашли убитого человека. Почему отец решил, что это был польский партизан, Надежда Трофимовна не знает. Возможно, он был с ним знаком, потому что в их доме часто останавливались народные мстители.
Отец Надежды Трофимовны был солдатом. В марте 1945 года в боях на подступах к Балтийскому морю он получил тяжелое ранение в правую ногу. Вернулся домой инвалидом, награжден медалью «За отвагу». До самой смерти Трофим Севастьянович ухаживал за могилой польского партизана, для него это было делом чести и долга. И даже когда остатки убитого партизана перезахоронили в другом месте, он все равно приходил к кресту, как к знаку памяти о тех временах.
О том, что на Малоритчине действовал польский партизанский отряд и дислоцировалась в этих краях Армия Крайова, говорится и в книге «Память. Малоритский район»: «С каждым днем росло количество поляков-партизан. При отряде имени Жукова действовала отдельная польская рота под командованием Чеслава Шелеховского».
Очень интересны воспоминания бывшего бойца партизанского отряда имени Жукова Здислава Франковского, опубликованные в Книге «Память». Здислав Франковский рассказывает, что незадолго до карательной операции «Рик» в Шацкие леса прибыла 27-я дивизия Армии Крайовой, вышедшая из окружения в районе Любомль. Тем временем гитлеровцы окружили Шацкие леса. Партизаны и 27-я дивизия оказались в блокадном кольце. Фашисты, чтобы уничтожить блокадников, пустили в ход артиллерию, танки и самолеты. Но партизанам удалось вырваться из окружения. В кольце осталась лишь небольшая часть людей, включая польский взвод Шелеховского. Возможно, погибший польский партизан прорывался из блокады и был убит.
Муж Надежды Трофимовны, Николай Алексеевич Демчук, который в годы войны был подростком, рассказывает, что недалеко от их хутора, находившегося в урочище деревни Плищево, также были найдены два польских партизана: один скончался от ран, а другого выходили. Местные жители на этом месте вырыли могилу, обложили ее досками и с почестями похоронили воина. Как звали убитого и раненого, Николай Алексеевич не знает. За могилой одного партизана ухаживал отец Надежды Трофимовны – Трофим Севостьянович Бегеза, а за другой – мама Николая Алексеевича, Устинья Лактионовна.
К сожалению, годы бегут и забирают с собой свидетелей тех страшных лет. Сейчас, спустя десятилетия, восстановить фамилии погибших партизан практически невозможно. Но мы никогда не забудем, что пережила наша земля и наши люди. Пока мы помним, мы живем!
Автор: Самосюк Виктория
Беларусь, г. Брест
#Росмолодежь, #Роспатриотцентр, #Россиястранавозможностей, #Грантовыйконкурсмолодежныхинициатив, #НаходкиСемейныхАрхивов, #ПодвигуЖитьввеках!